Harvest1

В 22 часа 24 декабря с.г. Святейший Отец Бенедикт XVI предстоятельствовал в ватиканской базилике за Ночной Мессой Рождества Господня 2010. В ходе евхаристического богослужения, после провозглашения Святого Евангелия, Папа произнес следующую проповедь:
Дорогие братья и сестры!

„Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» — этим словом из второго Псалма Церковь начинает литургию во Святую Ночь. Она знает о том, что это слово изначально принадлежало к обряду коронования израильского царя. Будучи человеком, как другие люди, царь становится «сыном Божиим» через свое призвание и вступление в должность: это своего рода усыновление со стороны Бога, акт, посредством которого Он решает даровать этому человеку новую жизнь, вовлекает его в Свое бытие. Чтение из пророка Исайи, которое мы только что слышали, представляет этот же процесс еще более четко в ситуации страданий и угрозы для Израиля: «Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его» (9,5). Вступление в должность царя — это как новое рождение. Именно как новорожденный личным решением Бога, младенец, исходящий от Бога, царя являет собой надежду. На его плечах покоится будущее. Он является обладателем обещания мира. В вифлеемскую ночь это пророческое слово стало реальностью таким способом, какой во времена Исаии был еще невообразимым. Да, ныне воистину младенцем является Тот, на раменах Которого владычество. В Нем проявляется новая царственность, которую Бог устанавливает в мире. Этот Младенец действительно рожден Богом. Он является тем самым предвечным Словом, которое соединяет друг с другом человечность и божественность. К этому Младенцу относятся титулы достоинства, которые приписывает Ему песнь Исаии на венчание царя на царство: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира (9,5). Да, этот царь не нуждается в советниках из числа мудрых мира сего. Он несет в Себе Самом премудрость и совет Бога. Именно в Своей младенческой слабости Он есть Бог крепкий, и таким образом, против хвастливых властей мира, Он показывает нам крепость Самого Бога.

Слова обряда венчания на царство в Израиле, в действительности всегда были лишь обрядами надежды, которые издалека предусматривали будущее, дарованное Богом. Ни один из царей, которых приветствовали подобным образом, не соответствовал величественности этих слов. Все слова об усыновлении Богом, о вступление в наследие народов и во владение пределами земли (Пс 2,8) оставались в них лишь намеком на будущее — как опознавательные указатели надежды, ведущие к будущему, которое в тот момент остается еще непостижимым. Таким образом, исполнение слова, начавшееся в вифлеемскую ночь, является одновременно бесконечно более великим и — с точки зрения мира — более смиренным, чем то, что позволяло предположить пророческое слово. Оно является более великим, поскольку этот Младенец поистине есть Сын Божий, поистине есть «Бог от Бога, Свет от Света, рожденный, не сотворенный, единосущный Отцу». Бесконечное расстояние между Богом и человеком преодолено. Бог не только склонился, как говорят Псалмы; Он действительно «сошел», вошел в мир, стал одним из нас, чтобы привлечь всех к Себе. Этот Младенец воистину является Эммануилом — Богом-с-нами. Его царство воистину простирается до краев земли. На вселенских просторах Евхаристии Он воистину возвел острова мира. Повсюду, где она совершается, есть остров мира, — того мира, который свойственен Богу. Этот Младенец зажег в людях свет доброты и дал им силу противостоять тирании власти. В каждом поколении Он строит Свое царство изнутри, начиная с сердец. Но верно также и то, что «трость притеснителя» не была сокрушена. Сегодня по дорогам мира все еще громко маршируют солдатские сапоги, и все так же по-прежнему на них лежит «одежда, обагренная кровью» (Ис 9,3s). И поэтому радость из-за присутствия Бога является частью этой ночи. Мы благодарны тому, что Бог, как Младенец, отдает Себя в наши руки, что Он, так сказать, выпрашивает нашей любви, вселяет Свой мир в наши сердца. Однако эта радость является также молитвой: «Господи, исполни до конца Свое обетование. Переломи жезлы мучителей. Сожги громыхающие сапоги. Сделай так, чтобы кончилось время одежд, обагренных кровью. Исполни обетование: «Миру не будет конца» (Ис 9,6). Мы благодарим Тебя за Твою доброту, и молим: яви Свою крепость. Возведи в мире господство Твоей истины, Твоей любви — «Царство справедливости, любви и мира»».

«И родила Она Сына своего Первенца» (Лк 2,7). Такими простыми словами, абсолютно лишенными пафоса, св. Лука рассказывает о великом событии, которое в истории Израиля было заранее предсказано в пророчествах. Лука называет Младенца «Первенцем». На языке, сформировавшемся в Священном Писании Ветхого Завета, «первенец» не означает первого в ряду других детей. Слово «первенец» является титулом чести независимо от того, есть ли у него другие братья или сестры или нет. Так, в Книге Исхода (Исх 4,22), Бог называет народ Израиля «сын Мой, первенец Мой», и выражает тем самым его избранность, его уникальное достоинство, Свою особую любовь к нему. Зарождавшаяся Церковь знала, что в Иисусе это слово получило новую глубину; что в Нем сошлись и исполнились обетования, данные Израилю. Таким образом Послание к евреям называет Иисуса «Первородным» просто для того, чтобы признать Его, — после пророчеств, прозвучавших в Ветхом Завете, — Сыном, Которого Бог посылает в мир (ср. Евр 1,5-7). Первенец принадлежит Богу особым образом, и поэтому он — как во многих религиях — должен был особым образом посвящаться Богу и быть выкупленным через заместительную жертву, как рассказывает св. Лука в эпизоде принесения Иисуса в храм. Первенец принадлежит Богу особым образом и, так сказать, предназначен в жертву. В жертве Иисуса на кресте эта предназначенность первенца исполняется уникальным образом. В Себе Самом Он предлагает человечество Богу и соединяет человека и Бога таким образом, чтобы Бог был всем во всём. Св. Павел, в своих Посланиях колоссянам и ефесянам, расширил и углубил идею об Иисусе как первенце: Иисус, говорится в этих Посланиях, есть Первенец творения — истинный прототип человека, согласно которому Бог создал человеческое существо. Человек может быть образом Божиим, поскольку Иисус есть Бог и Человек, истинный образ Бога и человека. Кроме того, эти Послания говорят нам о том, что Он есть первенец из воскресших из смерти. Своим Воскресением Он разрушил стену смерти для всех нас. Он открыл человеку измерение вечной жизни в общении с Богом. Наконец, там говорится: Он есть первенец из многих братьев. Да, теперь Он действительно является первым в ряду братьев, то есть, первым, кто открывает для нас бытие в общении с Богом. Он создает истинное братство — не братство Каина и Авеля, не братство Ромула и Рема, обезображенное грехом, а новое братство, в котором мы являемся семьей Самого Бога. Эта новая семья Бога начинается в тот момент, когда Мария заворачивает «первенца» в пеленки и кладет Его в ясли. Помолимся же Ему: «Господи Иисусе, пожелавший родиться как из многих братьев, даруй нам истинное братство. Помоги нам стать подобными Тебе. Помоги нам увидеть в другом человеке, который нуждается во мне, страдает, или отвергнут, во всех людях, Твой лик, и жить вместе с Тобой как братья и сестры, чтобы стать одной семьей, — Твоей семьей.

Евангелие Рождества рассказывает нам, в конце, что множество ангелов их небесного воинства хвалило Бога и восклицало: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк 2,14). В своем гимне Gloria Церковь усилила эту хвалу ангелов, которую они возносили в Святую Ночь Рождества, и сделала из него гимн радости о славе Божией. «Благодарим Тебя за Твою бесконечную славу». Благодарим Тебя за красоту, за величие, за Твою доброту, которые становятся видимыми для нас в эту ночь. Появление красоты, прекрасного делает нас счастливыми, при этом мы не задаемся вопросом о его полезности. Слава Божия, от которой происходит всякая красота, вызывает в нас изумление и радость. Тот, кто провидит Бога, испытывает радость, и этой ночью мы видим что-то от Его света. Но послание ангелов во Святую Ночь говорит также и о людях: «Мир людям Его благоволения». Латинский перевод этих слов, которые мы используем в литургии, и которые восходят к Иерониму, звучат иначе: «Мир людям доброй воли». Выражение «люди доброй воли» в последние десятилетия заняло особое место в словаре Церкви. Но какой из этих переводов является верным? Следует читать оба текста вместе; только так можно будет правильно понять слова ангелов. Было бы ошибкой такое толкование, которое видит в них исключительно деяние Бога, как если бы Он Сам не призвал человека свободно ответить на Его любовь. Однако ошибочным было бы и морализаторское толкование, согласно которому человек, своей доброй волей, может, так сказать, спасти себя. Оба элемента идут рука об руку: милость и свобода; любовь Бога, которая предшествует нашей любви к Нему и без которой мы не могли бы любить Его, и наш ответ, которого Он ожидает и о котором, в рождении Своего Сына, Он прямо просит нас. Это переплетение милости и свободы, переплетение призыва и ответа мы не можем разделить на отдельные части друг от друга. Они неразрывно сплетены между собой. Таким образом, слова эти являются одновременно обетованием и призывом. Бог опередил нас, подарив Своего Сына. Вновь и вновь Бог опережает нас неожиданным образом. Он не перестает искать нас, утешать всякий раз, как мы в этом нуждаемся. Он не бросает заблудшую овцу в пустыне, где она потерялась. Бог не дает сбить Себя с толку нашему греху. Он всегда начинает заново с нами. Однако Он ждет, что мы присоединимся к Нему в любви. Он любит нас, дабы мы могли стать людьми, которые любят вместе с Ним и таким образом мог утвердиться мир на земле.

Св. Лука не сказал, что ангелы пели. Он пишет очень сдержанно: воинство небесное славило Бога и взывало: «Слава в вышних Богу…» (Лк 2,13s). Но люди всегда знали о том, что речь ангелов отличается от речи людей; что именно в эту ночь радостной вести она стала песнью, в которой просияла возвышеннейшая слава Божья. Таким образом эта песнь ангелов с самого начала была воспринята как музыка, исходящая от Бога, и даже больше — как призыв объединиться в пении, в радости сердца, чтобы быть любимыми Богом. Cantare amantis est, — говорит св. Августин: петь свойственно любящим. Так, на протяжении веков, пение ангелов вновь и вновь становилось песнью любви и радости, песнью любящих. В этот час полные благодарности мы присоединяемся к этому пению всех веков, которое соединяет небо и землю, ангелов и людей. Да, мы воздаем благодарение за Твою необъятную славу. Мы благодарны Тебе за Твою любовь. Соделай так, дабы мы все больше становились людьми, которые любят вместе с Тобой, и, следовательно — людьми мира. Аминь.

© Copyright 2010 — Libreria Editrice Vaticana

Перевод: Католическая информационная служба Agnuz (София Халходжаева)

24 декабря 2010г.